25.05.2016 в 18:48

Пишет  ledi stih:

Автор: rboz

18+

Автор: Arya-Aiedail

@темы: Кросспост, Картинки, ^^

---

Пишет  Bats:

25.05.2016 в 18:39

ВВС: Окончательная договоренность об обмене Надежды Савченко на Евгения Ерофеева и Александра Александрова была достигнута в ходе вчерашних ночных телефонных переговоров, в которых принимали участие президенты России, Украины и Франции и канцлер Германии, передает "Коммерсант".

URL комментария

Т.е. опять мы послушались просьб доброго Запада

@темы: политика

---

25.05.2016 в 18:07

Пишет  medveditsa:

Я смотрю, дайри активно празднуют днюху (аж целый юбилей, ой) Киллиана Мёрфи - респект и наилучшие пожелания, - но сегодня есть еще один именинник.



77 - волшебное число.
Thank you for being you, dear sir.

Кстати, имхо, играл Магнето гораздо лучше Фассбендера

@темы: Кросспост

---

25.05.2016 в 17:57

Пишет  Space.Cat:

Застенчивость кроны
Застенчивость кроны — феномен, который наблюдается у некоторых видов деревьев, когда кроны полностью развитых деревьев не соприкасаются, формируя полог леса с каналами-пробелами. Другие названия — «разомкнутость полога», «застенчивость полога», или «межкроновое пространство». Наблюдается у деревьев одного вида, однако зафиксированы случаи между деревьями разных видов.

Учёные не пришли к единому мнению о точных причинах «застенчивости», хотя в научной литературе этот феномен обсуждается с 1920-х годов. Ранее считалось, что в основе этого явления лежат механические повреждения, которые получают кроны деревьев во время соприкосновений, связанных с порывами сильных ветров. Эксперименты показали, что деревья постепенно заполняют пробелы между кронами, если их искусственно ограничить от столкновения вследствие действия ветра.

Малайзийский учёный Френсис Ын, который исследовал борнеокамфорные деревья (Dryobalanops aromatica) в 1977 году, не нашёл на этом дереве доказательств повреждений от трения и высказал предположение, что верхушечные зоны роста чувствительны к уровню освещённости и прекращают расти при сближении к другими растениям.

Существует также предположение, что «застенчивость кроны» — это возникшая у некоторых видов защитная адаптация, затрудняющая распространение различных патогенов и фитофагов.

+9 фото

@темы: Кросспост, Интересное

---

25.05.2016 в 17:45

Пишет  Добрые новости:

Начальная школа имеет традицию — утки гнездятся в школьном дворе, и каждую весну вся школа помогает им попасть к соседнему пруду.

@темы: Кросспост

---

небось потом окажется что опять ошиблись

25.05.2016 в 17:44

Пишет  Jess_nata:

тем временем страшЛые и ужасЛые пришельцы уже близко
А ты готов к отражению инопланетной угрозы???

NASA зафиксировало, как черную дыру покинул огромный неизвестный объект. Согласно теории черная дыра все в себя засасывает, включая свет, потому что ее гравитация настолько мощная, что ничто не может вырваться из нее.

Два космических телескопа космического агентства Nuclear Spectroscopic Telescope Array (NuSTAR), наблюдали за этой особой черной дырой, когда огромный объект внезапно «выбросил сам себя» из «короны» черной дыры. Сразу после этого события сильный импульс рентгеновской энергии отделился от «короны».

@темы: Кросспост

---

хммм

25.05.2016 в 17:26

Пишет  N.K.V.D.:

КОЛЯ ЕЛИЗАРОВ — ПРЕЗИДЕНТ ТАЙВАНЯ

Через шлюзы гласности, широко раскрывшиеся в начале 90-х годов про­шлого века, в нашу жизнь буйно ворвался мощный поток самой разнообразной информации, коренным образом изменившей наши устоявшиеся представления о мире и его истории. При этом произошло то, что обычно происходит на переломе времен: энтузиазм публицистов, ошалевших от свободы и обилия не­доступных до того сенсационных фактов, раскрасил действительное прошед­шее в легендарные цвета, реальность на страницах периодических изданий оказалась щедро сдобренной мифами.

Естественно, что такая судьба постигла и множество публикаций, рас­сказывающих о необыкновенной жизни умершего в 1988 году президента Тай­ваня Цзян Цзинго, которого в Свердловске 30-х годов знали как Николая Вла­димировича Елизарова. Благодаря домыслам, на которые не скупились авто­ры, писавшие о нем, их публикации не раз противоречили друг другу в оценках, передаче тех или иных событий его невероятной судьбы, особеннос­тей этой чрезвычайно яркой и внутренне богатой личности. То же относит­ся и к рассказам о его жене — уралмашевке Фаине Вахревой. Кроме того, сведения о них подавались довольно отрывочно и плохо складывались в единую картину.

В данной публикации автор пытается разработать свою версию жизни этих людей, стараясь по возможности избавить ее от отмеченных выше недо­статков: мифов и разрозненности фактов. Неоценимую помощь в этом ему оказали документы, бережно хранящиеся в Центре документации обществен­ных организаций Свердловской области и музее истории Уралмашзавода.

В 1925 году в Москве появился 16-летний китайский подросток в скромном, мешковато сидящем на его худощавой фигуре костюме с галсту­ком. Он приехал учиться в Университет трудящихся Востока. Остановился не где-нибудь, а на квартире у Анны Ильиничны Елизаровой-Ульяновой — сестры В.И. Ленина. Фамилию «Елизаров» он позже и выберет для себя, а отчество—Владимирович — Еще сильнее подчеркнет его духовное родство с семьей пролетарского вождя. Но пока его зовут Цзян Цзинго, он сын лиде­ра национальной партии Китая — гоминьдан — Чан Кайши.

Маршал Чан Кайши

Сам лидер отнюдь не мог похвастаться своим пролетарским происхожде­нием, его отец был крупным и весьма преуспевающим торговцем. Чан Кай­ши окончил престижную японскую военную школу и в начале карьеры был блестящим офицером, далеким от нужд и интересов рабочих и крестьян.

Цзян Цзинго — его сын от первой жены, скромной провинциалки, на кото­рой он женился по настоянию родителей всего в 15 лет. Молодому, амбици­озному офицеру, намеревавшемуся сделать быструю карьеру, такая семья была ни к чему, и он довольно скоро развелся с женой, не оставляя, впро­чем, ее с сыном своими заботами.

Отец и сын.

Личная жизнь будущего генералиссимуса стоит того, чтобы сказать о ней еще несколько слов. В Шанхае он влюбился в красавицу, которая еще меньше подходила на роль спутницы жизни крупного политического деяте­ля, чем его первая жена. Красотка эта была известна в городе тем, что про­давала свои милости за деньги. И когда Чан Кайши нашел достойную для себя пару, от прежней пассии пришлось избавляться. Это оказалось настоль­ко трудным делом, что пришлось привлечь даже гангстеров из банды «Зеле­ных», с которыми Чан Кайши был тесно связан. Видимо, существовали се­рьезные причины, по которым женщину нельзя было просто убить. При­шлось ее отправить в США, где она получила степень доктора (!) в Колумбийском университете и дом рядом с Сан-Франциско.

Избранница Чан Кайши тоже была известна в Шанхае, но совсем по-другому. Это была Сун Мэлин — свояченица Сун Ятсена и дочь крупного бизнесмена, европеизированного китайца, христианина Чарльза Суна. Сун Мэлин, прекрасно образованная 26-летняя леди, чувствовала в женихе богатые задатки и не очень противилась его домогательствам. Против была мать, кото­рая заявила, что предпочитает увидеть дочь мертвой, чем замужем за Чан Кайши. Ему пришлось представить убедительные свидетельства разрыва с дву­мя первыми своими женами, а также того, что он теперь совсем другой чело­век, для чего он даже принял христианство баптистского толка, как и родители его нареченной. Только после этого он смог с ней соединиться браком.

Цзян Цзинго рос с матерью в провинции Нинбо, расположенной неда­леко от Шанхая, но все же провинции. Вряд ли ему пришлось часто бывать с отцом, целиком захваченным сложными перипетиями политической борь­бы в Китае. На одном полюсе ее была революционно-демократическая партия Сун Ятсена, на другом — марионеточный режим, исполняющий волю крупного капитала США, Англии и Франции: Будущее Чан Кайши безошибочно увидел в партии Сун Ятсена и быстро стал в ней одним из ве­дущих лидеров.

В 1922 году гоминьдан заключил союз с Компартией Китая, а значит, и с Советским Союзом, руководство которого не жалело усилий, чтобы напра­вить китайские события в выгодное для него русло. В 1922 году Сун Ятсен умер и Чан Кайши стал единоличным, всеми признанным лидером гоминь­дана. Понятно поэтому, почему Москва предоставила его сыну свое щедрое гостеприимство. Некоторые авторы поторопились в связи с этим назвать Цзян Цзинго заложником, привезенным в Россию, чтобы контролировать поведение Чан Кайши. Однако эта версия слишком примитивна и слишком отдает средневековьем, чтобы быть истиной.

Юный Цзян Цзинго

Политические взгляды 16-летнего подростка, если он их вообще имел, отличались расплывчатостью и неопределенностью. Твердо он знал только одно, что в России ему надо поучиться «быть революционером», то есть ниспровергателем существующих основ. Способный парнишка довольно быстро освоил русский язык, цепко схватывал все, что давали ему препода­ватели. Слишком молодой, чтобы критически осмысливать изучаемую им марксистскую теорию, он, несомненно, усваивал ее как «единственно вер­ную», да других в университете и не преподавали.

В те же годы там учился и Дэн Сяопин, ставший впоследствии одним из самых видных китайских коммунистов и одним из самых злейших врагов Цзян Цзинго. Дэн Сяопин был старше его, имел уже опыт революционной борьбы, подполья и, надо думать, являлся авторитетным товарищем для со­всем еще зеленого юнца, оказывал на него немалое влияние.

Всего у Чан Кайши было два сына. Второй стал офицером вермахта, участвовал
в звании лейтенанта в немецком вторжении в Польшу. Его жена - полунемка.

Не приняв во внимание перечисленные обстоятельства, нельзя верно оце­нить знаменитое «Открытое письмо» Цзян Цзинго своему отцу напечатанное в «Правде» 21 апреля 1927 года и потом перепечатанное газетами многих стран. К этому времени Чан Кайши совершил вооруженный переворот, рас­стрелял множество своих вчерашних соратников-коммунистов, подверг крупным репрессиям рабочие кварталы Шанхая. Эти события вполне в рус­ле политической логики, ведь коммунистических взглядов Чан Кайши ни­когда не разделял, да и вообще он больше стремился к единоличной власти, чем к утверждению какой-либо идеологии.

Скорее всего, Цзян Цзинго выступил с «Открытым письмом» не по сво­ей инициативе, но вряд ли тут следует его упрекать в лицемерии. Вся ат­мосфера, в которой он жил в Москве, знания, которые он усвоил в универ­ситете, придавали ему сознание своей правоты, а категоричность формули­ровок — естественная дань тому двуцветному черно-белому времени.

«...Я сделал то, что ты говорил мне раньше, — писал Цзян Цзинго. — Я стал революционером! И поэтому я — твой враг... Ты использовал переворот и стал «героем». Но победа твоя временна и непрочна. Чан Кайши, честное слово, коммунисты с каждым днем крепнут силами для будущей борьбы. Извини, пожалуйста, но мы легко разделаемся с тобой. Борясь с капиталис­тами, убрать с дороги тебя, их пешку, — не так трудно».

Это было не просто отречение от отца, это было и заявление о появле­нии нового человека — Николая Владимировича Елизарова — на месте пре­жнего Цзян Цзинго. В определенном смысле он повторил поступок отца, принявшего крещение, которое по христианской традиции и есть истинный момент появления на свет нового человека, а все, доселе с ним бывшее, те­ряет какое-либо значение.

В том же 1927 году Елизаров закончил учебу в университете, и его на­правляют учиться в Казанское танковое училище, а потом в Военно-поли­тическую академию в Ленинграде. Уже по выбору именно этих учебных за­ведений понятно, что из молодого китайца стремятся сделать политического деятеля, борца за торжество коммунистических идей в Китае. Его готовили к роли козырной карты в крупной игре за влияние на одну из самых боль­ших стран мира. Николай как будто отвечает этой роли, ненавидит отца-«изменника» в училище он секретарь комсомольской ячейки, в академии — член комсомольского бюро. Академию заканчивает с отличными оценками.

Коля Елизаров, начало 30-х, СССР.

Но не все так просто. Направить на борьбу в Китай его отнюдь не спе­шат. По некоторым сведениям, руководство китайской компартии не дове­ряет сыну Чан Кайши и даже требует его репрессировать. Советские лидеры не могут совсем уж игнорировать такие требования и хорошо уже образо­ванного, зарекомендовавшего себя на общественной работе молодого китай­ца направляют на завод «Динамо»... рядовым станочником, а через год — в подмосковный колхоз заместителем председателя. Объясняют это необходи­мостью для Николая получить «крепкую трудовую закалку» в среде рабочих и крестьян. На самом же деле для использования его на фронтах гражданс­кой войны в Китае еще не пришло время.

А вскоре Елизарова и вовсе убирают с глаз долой, подальше от Москвы. По решению политсекретариата исполкома Коминтерна он едет в распоря­жение Уралобкома ВКП (б).

В 1932 году Николай появился на Уралмаше, который тогда еще строил­ся. Все правильно, здесь проходит передовая линия борьбы за социализм, здесь и самое место молодому кандидату в члены ВКП (б), в кандидаты он вступил двумя годами раньше. Пора бы уже и в партию вступать, но пусть сначала покажет себя на передовой линии. Вряд ли здесь в полной мере могут быть востребованы знания, полученные в университете, военной школе и академии, но это уже дело десятое. На гигантском строительстве «люди всякие нужны».

Поначалу Елизаров заведует бюро жалоб, потом становится помощником начальника механического цеха № 1 и наконец, редактором заводской мно­готиражки «За тяжелое машиностроение». Всюду работает самоотверженно, с полной отдачей, да иначе ему было и нельзя. Как бы ни отрекался, но он помнил, чей он сын. И успел уже в полной мере ощутить, в какой стране и в какое время живет. Вопрос доверия к нему был для него не карьерным, это был вопрос жизни и смерти.

Он часто выступает на партсобраниях. Говорит резко, безапелляционно, впрочем, вполне в духе времени. Вот некоторые отрывки из этих выступле­ний. «Коммунист Бабин опоздал на 20 минут, Павлов после пьянства не вышел на работу. Лебедев сломал станок и скрыл это... Классовый враг дей­ствует в наших рядах!» «Наш инженерно-технический персонал стоит в сто­роне от политической работы цеха. Товарищ Молотов сказал, что не может быть инженеров и техников, которые не участвуют в политической и обще­ственной жизни. А наши инженерно-технические работники собраний не посещают! Надо с этим решительно бороться!»

Впрочем, были и вполне спокойные, дельные выступления. Например, о том, что «плохо организован быт рабочих», или предложение создать добро­вольную дружину для охраны огородов, «а то картошку с них уже всю по­чти выкопали».

«Елизаров» за работой.

Люди, работавшие вместе с ним в газете, потом вспоминали, что он был грамотным, толковым журналистом, умел сразу, «с колес», диктовать на ма­шинку яркие, острые материалы. Талант, образованность Елизарова замети­ли сразу. Он часто выступал с лекциями, много писал. Хорошо, между про­чим, пел русские песни, умел держаться в центре компании, быть ее душой. Все отмечают его доброжелательность, гостеприимство, искренность. Сло­вом, совсем «свой парень».

При таких качествах ему несложно было захороводить 17-летнюю Фаину Вахреву, работавшую в первом цехе токарем. Познакомил их, причем по просьбе Николая, его друг — комсорг цеха, бригадир Федор Аникеев. Много позже в китайской печати, еще при жизни Цзян Цзинго, появится легенда, которую в начале 90-х подхватит и станет на все лады перепевать наша пресса. О том, как однажды поздним вечером возвращающийся с работы, донельзя усталый, истощенный постоянным недоеданием и недосыпанием, невысокий, худощавый китаец в два счета расправился с неким громилой, спасая от него незнакомую девушку.

С женой, 1935 год.

Поженившись, Фаина и Николай жили открыто, как и все тогда. У них часто бывали друзья, наверное, чаще других Федор и Мария Аникеевы, с которыми Елизаровы очень сдружились. Еще одна задушевная подружка Фаины — будущая чемпионка мира по конькобежному спорту Татьяна Ка­релина. Она потом многие годы хранила фотографию Фаины с надписью: «Таня! Быть может, скоро волны света меня умчат куда-нибудь, так пусть тебе мордочка эта напомнит слово «не забудь!». Иной раз в этой надписи усматривают намек на грядущие большие перемены в жизни Елизаровых. Сомнительно. Незамысловатые строчки вполне в духе модных тогда авто­графов на снимках, вроде незабвенного: «...пусть тебе на память остается неподвижная личность моя!»

Хотел ли Николай вернуться в Китай, надеялся ли на это всерьез? Воп­рос сложный и совершенно неисследованный. Отдельные наши и зарубеж­ные авторы утверждают, что Елизаров чуть ли не «бомбардировал» Москву письмами с просьбами отпустить на родину. Даже как будто писал об этом самому Сталину. Но такие утверждения высказываются голословно, без ссы­лок на какие-либо конкретные, реально существующие документы.

Говорилось даже о том, что именно за такое письмо, направленное Сталину в 1936 году, Елизаров оказался на грани ареста.

Тут ни о чем нельзя говорить с уверенностью, пока не будут обнаруже­ны документы, подтверждающие или опровергающие подобные мнения. Но попробуем порассуждать. Николай, конечно же, представлял себе, какие именно чувства питает к нему китайское коммунистическое руководство. Маловероятно, что оно согласится терпеть в своих рядах сына своего люто­го врага, пусть даже Елизаров и предъявит самые лучшие рекомендации из СССР. Вместе с тем большой вопрос, как отнесется к сыну, публично, перед всем миром отрекшемуся от отца, Чан Кайши?

Молодая семья

Ни на той стороне, ни на другой он не мог видеть для себя хороших перспектив. А здесь у него семья, ребенок, друзья, любимая работа, по су­ществу, здесь его настоящий дом. К нему хорошо относятся, никто его «со­мнительным» происхождением не попрекает. Правда, и особого доверия к себе он все-таки не чувствует, в парию ему вступить не предлагают, томят в кандидатах. Известно, что с того момента, как ВКП (б) стала господствую­щей в стране, в нее перестали принимать, в нее стали отбирать нужных ей людей, а это далеко не одно и то же.

Вот на закрытом партсобрании типографии и редакции газеты «За тяжелое машиностроение» 28 сентября 1935 года принимается решение об утверждении акта проверки кандидата в члены ВКП (б) Елизарова и еще нескольких других человек, подвергшихся той же проверке. То есть в ходе очередной чистки партийных рядов Николай признан достойным остаться в них.

Через год с небольшим, 16 ноября 1936 года, он подает заявление с просьбой о «переводе» его в члены ВКП (б). Он пишет: «...Мой отец Чан Кайши является изменником и предателем великой китайской революции и в настоящее время глава китайской черной реакции. С первого момента его измены я вел борьбу против него...» Понятно, почему он так пишет, потому что так было надо. Но сам факт подачи заявления говорит о том, что в партию его наконец пригласили, что свидетельствует о возросшем к нему доверии, чего он добивался постоянно.

Рассказывают, что тогда ходили слухи, будто семью Елизарова особым образом охраняют, ибо Чан Кайши якобы приказал выкрасть сына или хотя бы его жену. Слухи, может, и ходили, но были абсолютно беспочвенными. Никакие «суперагенты» не могли бы тогда тайно переправить людей из Свердловска в Китай, это было уже технически невозможно. Кроме того, в тот момент Чан Кайши просто ничего не знал о сыне, что станет понятно из изложения последующих событий. Да и дела у него шли вовсе не так блестяще, чтобы он мог отдавать подобные приказания. К этому времени значительно окрепла против него оппозиция уже и в собственном его окру­жении, положение Чан Кайши чрезвычайно усложнилось. А компартия при этом, как и предсказывал в «Открытом письме» его сын, набрала большую силу.

7 декабря 1936 года Елизаров был принят в ВКП (б), уже 11 декабря бюро Орджоникидзевского райкома партии утвердило это решение. Как будто все складывалось превосходно. Но именно с этого времени и нача­лись у Николая Владимировича крупные неприятности.

Через месяц после приема в партию его вдруг... снимают с работы. В по­становлении все того же бюро Орджоникидзевского райкома, опубликован­ном в газете «За тяжелое машиностроение», сказано, что Елизаров допустил в своих публикациях «ряд принципиальных ошибок», неправильно руково­дил газетой и т. д. Действительные причины опалы становятся понятными из выступления директора Уралмашзавода Л. Владимирова на районной партконференции 7 февраля 1937 года.

«Елизаров не имеет в плоти партийной крови, — говорил директор, — Елизаров должен был вырасти в члена партии», но он вместо этого «попал под руководство и влияние Авербаха, что надолго искалечило Елизарова». Теперь все понятно. Среди друзей Николая были секретарь райкома партии Л. Авербах и работник завода Е. Цетлин, снятые с высоких должностей в Москве и за «политические ошибки» досланные в Свердловск.

Вряд ли Николай Владимирович разделял их «троцкистские» взгляды, да и были ли таковые у них? Скорее всего, все они были близки друг другу просто как вчерашние москвичи, образованные люди и, таким образом, имеющие много общего. Но Авербах и Цетлин незадолго до той конферен­ции были объявлены «врагами народа», вот и вышла дружба с ними ново­испеченному коммунисту боком. Скорее всего, именно это, а не письмо Сталину (было оно или нет) стало причиной гонений на Елизарова.

Однако арестован он не был. Его взял под свою защиту секретарь Свер­дловского горкома партии М. Кузнецов, который, кроме того, помог ему ус­троиться на работу заместителем заведующего орготделом в гориполком. В этой должности он пробыл считанные месяцы, а потом исчез.

На новое место работы.

Здесь самый загадочный момент его жизни на Урале. Куда-то делась вдруг целая семья, и никто не знает куда. Да еще какая семья! И что еще удивительно, никто ее не разыскивает! Искать, судя по документам, начали только через три года, в 1940-м. Обеспокоился Ленинский райком партии. Удивительно дело! Торжественно, с помпой принимают человека в партию, спустя месяц с треском гонят с работы, громят на партконференции. А ког­да он исчезает, и бровью не ведут. И вдруг, через три года, когда, казалось, забыть бы о нем пора, начинают бить в колокола: коммунист пропал, не снявшись с учета.

Предположили сразу, как водится, самое худшее — отправили запрос в НКВД. Оттуда пришел ответ, что такой среди арестованных не значится. Затем запросили обком партии, который уже в 1941 году (медленно же кру­тились колесики в партийно-бюрократической машине!) прислал разъясне­ние, что Елизарова следует считать «механически выбывшим из партии». Но этим дело не закончилось. Вопрос был вынесен на бюро райкома, которое приняло решение считать «механически выбывшим» не просто так, а «за утерю связи с парторганизацией». Считать выбывшим, оказывается, не про­сто констатация факта, а еще и суровое партийное наказание.

Последним Елизаровых в Свердловске видели Федор и Мария Аникее­вы. Они получили телеграмму, что тогда-то Николай и Фаина в китайском экспрессе поедут мимо Свердловска, и в назначенный час пришли на вок­зал. За минуты остановки Фаина могла сообщить только, что Николая по­сылают «влиять на отца», а она едет с ним. Несмотря на всю наивность та­кого объяснения, оно было недалеко от истины.

В начале 1937 года дела у Чан Кайши стали уже столь плохи, что он вы­нужден был согласиться вновь на союз гоминьдана с компартией Китая в войне против японской агрессии. Мгновенно возобновилась и дружба столь поворотливого политического лидера с СССР. Конечно, советское руководство вовсе не обольщалось надеждой обратить Чан Кайши в свою веру, но в боль­шой игре за влияние на крупнейшую азиатскую державу все средства хороши.

Как только вчерашние враги опять бросились друг другу в объятия, Чан Кайши немедленно вспомнил о пропащем сыне и отправил своему послу в Москве Цзян Динфу телеграмму: «Пожалуйста, найдите сына и верните его». Посол обратился в Наркомат иностранных дел СССР, там обещали по­мочь. Все это происходило именно в те дни, когда над Елизаровыми навис «карающий меч революции».

Как оказался Николай Владимирович в Москве, откуда узнал, что отец разыскивает его, — все покрыто мраком. Но вот что потом неоднократно рассказывал журналистам посол Цзян Динфу: «Через некоторое время после обращения в наркомат иностранных дел ночью меня разбудил телефонный звонок. Сообщили, что некто, не желающий называть своего имени, просит немедленной встречи со мной. Я согласился его принять. Это оказался Цзян Цзинго».

Он сказал, что готов ехать в Китай, но у него нет ни паспорта, ни денег Посол пообещал это все устроить. После этого ночной посетитель прогово­рил: «У меня трудности — я женат на русской девушке, и женился по люб­ви». Посол сказал, что и это ничего, и пригласил чету на следующий день к себе на ужин. Они пришли, и Цзян Динфу смог хорошенько рассмотреть Фаину. Она показалась ему «деревенской простушкой», в общем, понрави­лась, и он ее тоже пригласил в Китай. «Через несколько лет, — рассказывал посол, — я увидел ее в Шанхае и поразился изменениям, произошедшим с ней, — передо мной была великолепная, грациозная леди...»

Президент и Первая леди Китайской Республики (Тайвань)

В первой половине 90-х годов в газете «Аргументы и факты» промельк­нула еще одна деталь, бросающая определенный свет на описываемые собы­тия. Там было напечатано интервью с рассекреченным советским разведчи­ком Джорджем Блейком, занимавшим некогда весьма ответственный пост в английской разведке. В свое время он прославился в Великобритании дерз­ким пробегом из тюрьмы Уормвуд-Скрэбс, после которого и появился в Москве. Блейк был из плеяды ныне всемирно известных асов разведки. После приезда в Москву он оставил прежние свои занятия и принялся за научные исследования.

Он рассказал корреспонденту о случае, когда англичане в Шанхае арес­товали советского разведчика, работавшего вместе с Рихардом Зорге. Как ни старались, не смогли получить от «мистера икс» никаких сведений и в кон­це концов передали его своим союзникам из гоминьдана. Но и китайцы при всем своем изощренно-жестоком умении выбивать информацию, ниче­го не добились. И тогда Чан Кайши предложил Москве обменять его на сына.

Так что, может быть, появление Елизарова ночью у китайского посоль­ства было частью операции по обмену его на пленного разведчика? Может быть. По крайней мере, это объясняет, как Николаю Владимировичу с же­ной и маленьким сыном удалось незаметно исчезнуть из Свердловска, неко­торое время жить в Москве и беспрепятственно уехать в Китай. Ну а то, что он появился у посольства таинственно — ночью, один, не называя име­ни... Ну что ж, не всегда ведь обмены происходили, как в кино: по симво­лическому мосту навстречу друг другу идут два усталых, но довольных чело­века с сурово-мужественным выражением на лицах.

Ехали Елизаровы в самом обычном поезде, открыто. Вряд ли у них было радужное настроение. Им удалось уйти от страшной опасности. К тому вре­мени на Елизарова уже были доносы, земля под ним горела, он этого не мог не чувствовать. Но и впереди полная неизвестность. Ведь и полугода не прошло, как он писал в своем заявлении о приеме в партию, что разговор с отцом и его людьми у него может быть только «на поле боя».

Шестнадцатилетним мальчишкой приехал Цзян Цзинго в Москву, зре­лым 28-летним мужчиной, обремененным семьей, возвращается на родину. 12 лет его подвергали интенсивной пропагандистской обработке мастера своего дела. Конечно, за эти годы он повзрослел, многое увидел, перечув­ствовал и понял, научился критически относиться к агитационному офици­озу, анализировать происходящее. Но убеждения, заложенные в ранней мо­лодости, так просто не меняются, для зрелого человека перемена их — тра­гедия. А в том, что их придется менять, Елизаров не мог сомневаться — помнил ведь он все-таки отца и хорошо знал особенности китайского наци­онального характера...

Тревожен был путь Николая и Фаины к их новому дому. Но все-таки не настолько, чтобы напоследок не хлопнуть дверью. В центре документации общественных организаций хранится удивительный документ — ксерокопия доноса Елизарова на директора Уралмашзавода Л. Владимирова. На нем нет даты, но стоит пометка: «Владивосток». Ясно, что письмо отправлено по пути в Китай, до этого Николай во Владивостоке не был. Письмо адресова­но в редакцию газеты «За тяжелое машиностроение».

«Уважаемый редактор, — говорится в нем, — я случайно узнал у одного товарища — брат Л. Владимирова (директор Уралмаша) арестован за актив­ное участие в контрреволюционной троцкистской организации на Харьковс­ком паровозостроительном заводе. Владимиров хорошо знает об этом. Кро­ме того, Владимиров все время защищает и оказывает содействие своему брату-троцкисту. Знает ли партийная организация об этом факте? Н. Елиза­ров».

Да, знать, велика была обида Елизарова на гонения, которым он под­вергся без всякой вины, если, покидая страну, где много пережил и хороше­го, и плохого, он в редакцию своей газеты, в которой ему нравилось рабо­тать, где остались его товарищи, посылает не теплые слова прощания, а до­нос. Видимо, отношения между редактором многотиражки и директором завода были напряженными, если они так ярко принялись обвинять друг друга: один с трибуны партконференции, другой в письме, посланном с до­роги.

Это послание — яркое свидетельство того, что он уезжал из СССР с тя­желым чувством.



Встреча отца с блудным сыном, вопреки опасениям, прошла радушно. Елизаров, опять ставший Цзян Цзинго, подарил ему настольное украшение из уральского мрамора, а его супруге каракулевую шубу, купленные в Моск­ве по совету посла. Чан Кайши очень обрадовался внуку, которому тут же сам и выбрал китайское имя. Фаиной он тоже остался доволен, перекрестил ее в Цзян Фанлян. Имя со значением!

Цзян — это родовой иероглиф семейного клана Чан Кайши, произноше­ние его как «Чан» — диалектное, не общекитайское. «Фан» переводится как «правильный, честный», а «лян» — «добродетельный». Время показало, что проницательный в общении с людьми лидер гоминьдана не ошибся в выбо­ре имени для своей невестки, она полностью соответствовала ему.

Она осталась верной мужу даже в очень тяжкое для нее время, когда Цзян Цзинго всерьез увлекся одной своей сотрудницей. Четыре года тяну­лась их связь, у них родились близнецы. А потом соперница Фаины умерла, чем значительно облегчила жизнь своему высокопоставленному возлюблен­ному, избавив его от необходимости принимать тяжкое решение. Китайские авторы пишут, что все эти годы Фаина достойно несла свой крест, ни сло­вом не упрекнула своего неверного мужа.

Поначалу она помогала ему в работе, но чем выше он поднимался по карьерной лестнице, чем больше появлялось в семье детей, тем дальше она отходила от государственных дел. После встречи с Чан Кайши они поехали жить в Нинбо, к давно оставленной им матери Цзян Цзинго. Она радостно приняла семью совсем было пропавшего и столь счастливо вновь обретен­ного сына.

Здесь Фаина выучилась говорить по-китайски, но, впрочем, только на диалекте Нинбо, не очень понятном другим китайцам. Тем не менее она го­ворила на нем всю жизнь, не особо заботясь о том, чтобы перейти на обще­китайский литературный язык. Она научилась готовить местные блюда и всю жизнь была привержена им. Фаина сама вела хозяйство — разво­дила кур, работала на огороде. И по­том, когда необходимость в этом от­пала, дом всегда держался на ней.

Ее простота, скромность, неизмен­ная доброжелательность привлекали к ней сердца. Людям нравилось, что она совсем не стремится играть сколько-нибудь заметную роль в государстве, как это было свойственно женам высо­ких гоминьдановских чиновников. В зарубежной прессе описывался случай, когда она анонимно пожертвовала миллион тайванских долларов — весь свой капитал — на помощь жертвам разрушительного тайфуна.

Странная традиция Президента Тайваня.

Свое восхождение в Китае Цзян Цзинго начал с работы в молодеж­ных организациях, затем несколько лет возглавлял административные органы в провинции Цзянси. Здесь он разработал и предложил пятилетний план переустройства провинции, предусматривающий строительство школ и столовых для бедняков, орга­низацию кооперативов. Развернул жестокую борьбу с наркоманией и проституцией. Но тут ему пришлось вступить в столкновение с кланами, которые пользовались поддержкой на самом верху. Известно, что и сам Чан Кайши не брезговал сотрудничеством с гангстерами. Политическая наи­вность сына его, видимо, удивила. Во всяком случае, когда директору стали намекать, что Цзян Цзинго достоин занять более высокую должность, Чан Кайши пренебрежительно бросил: «А что он может?»

Но здесь он явно ошибался. Сын быстро обнаруживал немалые органи­заторские и административные таланты. Ему многое удавалось, в том числе и крепко «пощекотать» мафию. Ему угрожали, он всюду появлялся с охра­ной. К тому же он был честным чиновником, не брал взяток, чем неприят­но раздражал свое привычно погрязшее в коррупции окружение. Похоже, он вообще не тянулся к богатству — держался подальше от бизнесменов, не стремился урвать. У него даже своего дома не было — только казенный. Зар­плату он строго отдавал жене. А средства, выделяемые ему «на личные рас­ходы», обычно раздавал своим служащим, кто победнее.

Наверное, он знал, что делает. Все-таки он был сыном своего отца, и не богатство его прельщало, а большее — власть. Это далеко не всегда и везде одно и то же. Еще в Нинбо он помимо занятий подзабытым китайским языком усиленно изучал Конфуция. Один из постулатов его нравственно-политического учения гласит, что отношения между правителем и народом должны быть такие же, как между всадником и лошадью. Если всадник хо­чет, чтобы его быстро везли, он должен хорошо заботиться о лошади. А ло­шадь если хочет хорошо жить, то должна быстро везти всадника.

40-е.

Чиновник, по Конфуцию, обязан быть честным и неподкупным. Все элементы государственной системы должны быть надежно подогнаны друг к другу, вычищены и смазаны. В общем, ничего оригинального, но очень да­леко от китайской действительности. Тем не менее Цзян Цзинго всеми силами старался приблизить ее к идеалу. При этом он в Китае крестился, принял по примеру отца христианство в его баптистском варианте. От ком­мунистических идей довольно скоро полностью отказался, как от чуждых китайскому национальному характеру.

В 1946 году Чан Кайши включил Цзян Цзинго в состав правительствен­ной делегации, направлявшейся в Москву. На него возлагалась особая зада­ча: лично встретиться со Сталиным и убедить его в необходимости передать Китаю некоторые территории, в частности КВЖД. Встреча состоялась, но Цзян Цзинго не удалось ничего добиться. Железная дорога осталась в со­вместном советско-китайском ведении, и только в 1952 году СССР полнос­тью передал ее теперь уже коммунистическому Китаю.

После войны китайская компартия резко усилилась, установила свой контроль за большей частью территории страны. Понятно, что Сталин ори­ентировался прежде всего на коммунистов, Чан Кайши ему становился не нужен и даже начинал мешать. Он опирался в основном на американ­цев, а их опека над Дальним Востоком вовсе не нужна была Москве.

До 1948 года Цзян Цзинго возглавлял службу информационных связей военно-политической администрации северо-востока Китая, после чего отец наконец доверил сыну крупное самостоятельно дело: возглавить проведение валютной реформы. Здесь он показал себя чрезвычайно жестоким админис­тратором. С его благословения были арестованы и расстреляны сотни про­тивников реформы. Вместе с ними пострадало множество спекулянтов и коррумпированных чиновников. Чуть было не расстреляли одного из род­ственников супруги Чан Кайши, крупного махинатора, пользующегося большим влиянием. Ей пришлось потрудиться, чтобы спасти из заключения и переправить в США своего родственника.

Конец 40-х.

В следующем, 1949 году Чан Кайши утерял все свои позиции в Китае и с 2,5 миллиона своих соратников переправился на Тайвань, который отныне в их представлении стал Китайской республикой, а страна, покинутая ими, «зоной, охваченной коммунистическим мятежом». Тут же на острове было объявлено военное положение, продолжавшееся вплоть до 80-х годов. Оно скоро потеряло смысл, но Чан Кайши упорно сохранял его, ибо оно давало ему легитимные полномочия диктатора, абсолютного владыки, к чему он всю жизнь и стремился.

Цзян Цзинго на Тайване получил чрезвычайно ответственный пост гла­вы тайной политической помощи. Под его руководством и при его непос­редственном участии разрабатывались и осуществлялись разведывательно-диверсионные операции против КНР. Он надзирал за настроениями и идеалами, бродившими среди островитян. Их общство не было однород­ным, либеральные круги интеллигенции, предпринимателей мечтали о де­мократии. Цзян Цзинго сурово пресекал все эти вольнолюбивые мотивы.

Дедушка Чан Кайши в кругу детей и внуков, 60-е.

Во второй раз покинул он родину, теперь уже навсегда. Снова объявил ей войну и теперь уже не на словах, а на деле. Войну во имя чего? Ничего не известно в сколько-нибудь стройной определенной системе идей, кото­рым был привержен тогда Цзян Цзинго, если не считать таковым его уже вполне оформившийся самый свирепый антикоммунизм. В его тени уже подрастало и начинало показывать зубы еще одно противостояние: между ценностями западной и восточной цивилизации. Запад весьма самонадеянно называл свои принципы образа жизни общечеловеческими. Восток проти­вился: демократии противопоставлял единовластие, индивидуализму — еди­нодушный коллективизм, примату законности — политическую целесообраз­ность.

Тайваньское общество, безусловно, принадлежало восточной традиции. Но само его независимое существование было возможно только при поддер­жке США — классической западной страны. И хотелось того или нет тай­ваньскому руководству, а при необходимости, по настоянию американцев медленно, приходилось осторожными шажками смягчать режим, поощрять частную инициативу, развивать предпринимательство.

Это диктовалось прежде всего экономическими реалиями. Остров не располагал почти никакими природными ресурсами. Только четверть терри­тории пригодна для сельскохозяйственного использования. В начале 50-х годов здесь на душу населения в год выпадало всего 145 долларов дохода. Американские капиталисты не спешили инвестировать сюда свои средства — просто не видели в этом перспективы. Но изгнанники привезли с собой не­малые капиталы, большей частью награбленные на родине. Эти деньги зас­тавили работать.

Развитие медленно, но шло, изменения происходили. Незыблемыми ос­тавались абсолютная власть диктатора, запрет на любые политические партии, кроме гоминьдана, военное положение и запрет покидать страну, строгая цензура и никакого инакомыслия. Тысячи агентов Цзян Цзинго вели тотальную слежку за гражданами этой страны. Ее общество долгие годы оставалось предельно закрытым.

Старый маршал со своей женой и сыном, 70-е.

Все переменилось со смертью Чан Кайши. Его место в 1978 году и в го­сударстве, и в партии занял Цзян Цзинго. Это была не просто передача трона по наследству. Он немало уже успел поработать на посту министра обороны, а потом и председателя правительства. К этому времени в его го­лове созрели совершенно новые идеи. По американским рекомендациям была проведена радикальная структурная перестройка экономики. Наиболее крупные инвестиции поступили в легкую промышленность, ориентирован­ную на экспорт.

В стране появились тысячи фирм и фирмочек, производящих товары и услуги, торгующих ими. Международный рынок заполнился тайваньским текстилем, обувью, бытовой электроникой... произошло то, что потом было названо «тайваньским экономическим чудом». Остров расцвел. Ежегодный среднедушевой доход в начале 90-х составил уже свыше семи тысяч долларов!

В середине 80-х годов мировая пресса вовсю цитировала и комментиро­вала заявление Цзян Цзинго, которое не укладывалось в традиционную схе­му ни западных, ни тем более восточных экономик: «Главный принцип на­шего экономического строительства — сокращение разрыва между богат­ством и бедностью, создание сбалансированного богатого общества. Расширяя экономическое строительство, надо одновременно тщательно ста­билизировать цены, чтобы поддерживать устойчивый уровень жизни масс. Мы охотнее согласимся медленнее развиваться экономически, чем ради высоких темпов увеличивать отрыв богатства от бедности и создавать извес­тные социальные проблемы».

Ограничение темпов экономического развития в угоду повышению уров­ня жизни населения! Государственное регулирование цен, стабилизация их. Забота об уровне жизни народа, препятствия поляризации богатства и бед­ности! Самое удивительное, что все это, по крайней мере судя по нашей пе­чати, удается.

Цзян Фанлян награждает защитника Тайваня.

Куда менее известно заявление Цзян Цзинго, прозвучавшее в 1973 году, о приоритете задачи национально-культурного, духовного обогащения граж­дан. Но ее реализация была организована не менее масштабно, чем эконо­мическая перестройка. Причем дело не ограничилось, как можно бы пред­положить, открытием новых школ, театров и музеев. Была значительно смягчена цензура, открыты новые, более широкие возможности для художе­ственного творчества и т. д.

Наконец, уже незадолго до смерти, Цзян Цзинго отменил военное поло­жение и разрешил поездки к родственникам в КНР. В стране появились и новые политические партии, на место жестко ранее контролируемому еди­номыслию стал приходить вполне западный плюрализм мнений. Все это, конечно, еще очень молодая, сильно урезанная демократия, но перелом в сторону либерализации общественной жизни произошел, страна двинулась по демократическому пути.

Неизвестно, вынашивал ли идеи либерализации Цзян Цзинго долгие годы и только ждал прихода к власти, чтобы реализовать их, или его под­толкнули к ним господствующие тенденции мирового развития, которые он как разумный политик не мог игнорировать. Факт же состоит в том, что он на рубеже 70-х и 80-х годов чрезвычайно трезво оценил ситуацию, склады­вающуюся в мире, сумел отрешиться от всего, чем руководствовался рань­ше, и решительно перевел стрелку на новый путь.

Президент Тайваня за работой.

Единственное, в чем он себе нее изменил, — это антикоммунизм. «Уж я-то знаю, что такое коммунизм! » — восклицал он по американскому телеви­дению, намекая на свой опыт жизни в СССР. Он имел в виду, конечно же, не марксистский идеал построения рая на земле, а сталинский тоталита­ризм. А если уж говорить о нем, то он мало чем отличается от тоталитариз­ма чанкайшистского, одним из ведущих деятелей которого был Цзян Цзин­го. Однако к концу жизни он отрекся и от тоталитаризма вообще, в какие бы одежды тот ни облекался.

За несколько месяцев до смерти очень больного, прикованного к креслу, слепого президента журналисты спросили: «Что вы считаете наиболее важ­ным, чему научились за свою жизнь?» И тут этот очень больной и очень пожилой человек необычайно взволновался и буквально рявкнул: «Искоре­нять коммунизм! » Вот на какой ноте закончилась жизнь бывшего уралмашевца, изо всех сил стремившегося некогда вступить в ВКП (б), резко кри­тиковавшего на партсобраниях своих товарищей по партии, не участвующих в политической и общественной жизни коллектива!

Внешне, впрочем, он после Свердловска не очень изменился. Западная пресса с восторгом писала, что тайваньский президент ведет себя на ред­кость демократично. Много ездил, встречался с людьми. Часто его можно было видеть в простой, совсем не официальной курточке и бейсбольной кепке. Где-то после войны в Китае встретился с незнакомым ему уралмашевцем И. Малышевым. Обрадовался, зазвал его в гости, осыпал вопросами о заводе, о людях, которых там знал. Но гость держался деревянно и на все вопросы отвечал только, что он недавно с фронта и ничего не знает.

Встречи с советскими людьми вообще были очень редки. Но русского языка не забыл, часто говорили с Фаиной по-русски. Пересматривали ста­рые фотографии, вспоминали... Она пережила мужа. Как и некоторых из своих детей. Конечно, тосковала по родине. Но тут уж ничего поделать было нельзя — режим не выпустил бы ее туда ни в коем случае. Слухи, одно время ходившие о ее тайных, под охраной, поездках через Дальний Восток и Сибирь на Урал, скорее всего, пустые.

Военный летчик Н. Козлов, воевавший в конце 30-х годов в Китае, в своей книге «В небе Китая» рассказывает о встрече с Фаиной на городской улице. Она очень обрадовалась, услышав русскую речь, подошла к летчику. Завязала с ним разговор. Конечно, он спросил, не хочет ли она домой. «Ви­дите, — спросила она, показав на двух ребятишек, — вот они, двое бегают. Куда я от них?»

Когда Цзян Цзинго стал президентом, отдел культуры ЦК партии го­миньдан специально «прорабатывал» вопрос: как официально именовать Фаину — госпожа Цзян или госпожа президент? Решили— госпожа Цзян, причем с ней не посоветовались. И когда ее так назвали в телевизионном репортаже с какого-то благотворительного вечера, она резко запротестовала. Дело в том, что под именем госпожи Цзян весь Китай знал супругу Чан Кайши — яркую личность, крупную фигуру, имеющею влияние на полити­ческую жизнь в государстве. Фаина же всегда была чужда какому-либо са­мовыпячиванию.

Скромно и тихо она жила и после смерти мужа — последней ниточки, хоть как-то связывающей ее с родиной. Он не оставил ей никакого наслед­ства — богатства так и не нажил. Поскольку президентом он был избран, а не назначен, то пенсию, положенную по тайваньским законам вдовам госу­дарственных чиновников, Фаина не получала. Ей платили пособие по слу­чаю смерти кормильца и какие-то суммы из фонда взаимопомощи.

В «Известиях» от 8 октября 1994 года появилась коротенькая заметка под чудовищно бестактным, разухабистым заголовком: «Русскую невестку гене­ралиссимуса хватил удар». Сообщалось о приступе инсульта у бывшей весе­лой уралмашевской девчонки Фаины Вахревой, отправившейся по давней и святой русской традиции вслед за мужем в далекую, совсем для нее незнако­мую страну. И не на ловлю удачи, а чтобы там разделить с ним его участь, которая очень могла бы быть и незавидной. Муж любил ее и вряд ли стал скрывать от нее свои опасения по поводу того, что его могло ожидать.

Еще вместе.

На одной из выставок архивных документов, проходивших в Свердловс­ком областном краеведческом музее, я услышал разговор о том, что «Урал — кузница президентских кадров». А что — тут есть чем если не гордиться, то, по крайней мере, козырнуть в разговоре. Леонид Брежнев был связан с Ура­лом, что в советские времена старались не афишировать. Борис Ельцин — его уроженец, о чем много и громко говорилось. И вот Цзян Цзинго — пре­зидент Тайваня, так много сделавший для своего государства. Об уралмашевских истоках его судьбы сначала молчали, потом, на заре реформы, то­ропясь поскорее выдать сенсацию, прокричали, не очень заботясь о соответ­ствии сообщаемых данных действительности, а потом, похоже, напрочь забыли.

Между тем именно теперь пришло время для вдумчивой исследовательс­кой работы, для копанья в московских архивах. Тде сегодня наверняка есть множество материалов, рассказывающих о жизни этого человека в Москве и в Свердловске. Наверное, такая работа откроет нам много нового в его лич­ности. В любом случае его необыкновенная жизнь стоит тщательного иссле­дования.

Большая семья, 80-е годы.

Его заслуги были признаны даже в КНР, с которой он так долго и упор­но боролся. ЦК компартии Китая прислал на Тайвань соболезнование по случаю его смерти. А современная обществоведческая наука этой страны так оценивает деятельность Цзян Цзинго: «...она отвечала интересам Китая и всей китайской нации и войдет в историю».

Джапаков, А. «Уральские корни президента Тайваня»

От меня: не перестаю поражаться, насколько непредсказуема мадам по имени Клио.

@темы: Кросспост

---

25.05.2016 в 17:25

Пишет  Весельчак У:

Есть в этом мире вещи неизменно прекрасные.



Хехе.
Капоты закрыли наконец!!!

@темы: Кросспост

---

25.05.2016 в 17:24

Пишет  Всё плохо:

Microsoft Corp. в среду объявила о предстоящей оптимизации работы подразделения, занимающегося выпуском смартфонов, сокращении до 1850 рабочих мест и списании около $950 млн, из которых $200 млн будут связаны с выплатой выходных пособий. "Мы продолжим развивать инновации для устройств и облачных сервисов на всех мобильных платформах", - приводятся в сообщении Microsoft слова ее гендиректора Сатьи Наделлы.

По оценкам Microsoft, оптимизация приведет к увольнению около 1350 человек в Microsoft Mobile Oy в Финляндии (остатки приобретенного в 2014 году подразделения Nokia) и еще 500 человек в других странах. Списания будут отражены в отчетности за четвертый (текущий) квартал 2016 финансового года. Изменения в общих чертах будут завершены к концу календарного года и полностью реализованы к 30 июня 2017 года, когда завершится следующий фингод Microsoft.

В разосланном в среду письме сотрудникам Microsoft исполнительный вице-президент подразделения Windows and Devices Group Терри Майерсон описал сокращения рабочих мест как "невероятное тяжелое решение", добавив, что компании необходимо сконцентрировать усилия в работе над мобильными телефонами.

Руководство Microsoft во главе с Наделлой уже списало почти всю сумму из $9,5 млрд, заплаченных за Nokia. В результате сделки штат Microsoft пополнился примерно на 25 тыс. человек, однако уже в 2014 году группа объявила о сокращении 18 тыс. рабочих мест, в 2015 году - еще 7,8 тыс.

В настоящее время штат Microsoft насчитывает около 110 тыс. сотрудников.

@темы: Кросспост

---

25.05.2016 в 17:17

Пишет  Вук Задунайский:

Новости газовата
С начала 2016 года объём поставок газа на экспорт вырос на 37,5 процента, — сообщил Владимиру Путину на встрече в Кремле председатель правления компании «Газпром» Алексей Миллер.
В прошлом году Германия установила рекорд покупки российского газа – 43,5 миллиарда кубометров, это на 6 миллиардов больше, чем в 2014 году, сказал он. - Но в этом году рост поставок в Германию и другие крупные европейские страны газа ещё больше: прирост поставок газа в Германию с начала года, – 44 процента, в Италию – 42 процента, во Францию – 73 процента, в Австрию – 52 процента. Если за 2015 год абсолютный прирост экспорта составил 11,8 миллиарда кубометров газа, то только за первые два месяца этого года в абсолютных цифрах это уже плюс 7,5 миллиарда кубометров газа, — приводит слова Алексея Миллера сайт Президента РФ.

(с) expert.ru/2016/02/29/gazrpom/?ny

@темы: Кросспост, политика

---

25.05.2016 в 17:15

Пишет  Всё плохо:

В 62% компаний существуют запреты на некоторые слова, поступки и даже на темы для разговоров

www.vedomosti.ru/management/articles/2016/05/25...

@темы: Кросспост

---

Теперь разумеется с большим интересом жду

что последует за обменом.
ну там, когда начнут рассказывать про пытки в российской тюрьме, про необходимость компенсаций, про незаконность, про "путин признал наличие своих военных" и т.д. и т.п.

@темы: политика

---

Помиловать Савченко Путина попросили родственники погибших журналистов ВГТРК
(с)lenta.ru/news/2016/05/25/familymeeting/

@темы: политика

---

25.05.2016 в 17:10

Пишет  Borgward_B-IV:

Сообщают что Савченко обменяли.
Надежда Савченко уже находится на борту самолета, который возвращается на Украину, узнал Reuters. Это информации располагают и украинские СМИ.


Украинка Надежда Савченко вылетела из Ростова-на-Дону в Киев на борту президента Украины. Об этом говорится в русскоязычном Twitter Reuters, который ссылается на осведомленный источник.
В пресс-службе Порошенко сообщили, что в 14:00 глава государства выступит со специальным заявлением. Позднее его перенесли на 15:00.
В свою очередь, УНН со ссылкой на собственныех источники в дипломатических кругах сообщает, что Надежда Савченко уже вылетела в Украину. Агентство сообщало, что она вылетела из Ростова президентским самолетом из аэропорта. Издание уточняет, что украинку встретили пресс-секретарь президента Владислав Цеголко и вице-спикер Рады Ирина Геращенко.
По информации заместителя главного редактора РБК Юг в Ростове-на-Дону Елены Гриценко, власти Ростовской области отрицают факт обмена. Менеджмент аэропорта не дет никаких комментариев, однако информацию не опровергает. По словам Гриценко, в аэропорту находится адвокат Савченко Новиков. «До 14.00 никаких официальных заявлений делаться не будет», — заявил Новиков журналистам.

news.mail.ru/politics/25895413/

Российский официоз отмалчивается.

Пишет  усталый летчик:

25.05.2016 в 19:09

И в догонку:
Президент России Владимир Путин помиловал украинскую военнослужащую Надежду Савченко, которая была осуждена в РФ. Об этом в среду, 25 мая, сообщил официальный представитель Кремля Дмитрий Песков, передает РИА Новости.
lenta.ru/news/2016/05/25/putin/

URL комментария

Это они зря.

@темы: Кросспост

---

25.05.2016 в 16:48

Пишет  Бентли:

Game of Thrones - 6x05 - The Door

@темы: Кросспост, Mwahahaha

---

@темы: Mwahahaha

---

Герои Overwatch в стиле Dark Souls

@темы: Картинки, Игры

---

Ыхахахаха

Бывший командир славянского ополчения, Игорь Стрелков, переименовывает «Комитет 25 января» в «Общерусское национальное движение». Об этом на своей страничке в социальной сети сообщает один из участников комитета, главный редактор сайта «Спутник и Погром», Егор Просвирнин.
По его словам, принято предварительное решение о «переименовании невнятного „Комитета 25 января“ в Общерусское национальное движение под руководством Игоря Стрелкова».
Целями движения заявлено: возрождение России как национального государства русского народа, «русская ирредента», восстановление основных прав и свобод русского народа, включая право избирать и быть избранными, и еще десятки пунктов, о которых, по словам Просвирнина, «вы так долго мечтали».
Главред «СиП» заявил, что «начав с невнятного „комитета за все хорошее“, за несколько месяцев русское национальное движение наконец начало обретать свое истинное лицо. Нам не нужно придумывать идеи — все идеи давно готовы. Нам не нужно придумывать название — все правильные слова давно сказаны. Нам не нужно искать лидера — лидер давно уже есть».
По словам Егора Просвирнина, в эту субботу состоится гранд-презентация.
(c)newsday24.org/5532-igor-strelkov-sozdaet-obsche...

@темы: политика

---

Интернет-издание Intercept объявило о намерении расширить доступ к так называемому архиву Сноудена. По словам Дэвида Миранды, сыгравшего большую роль в публикации разоблачений, обнародованных экс-сотрудником АНБ, мировую общественность ожидает множество сюрпризов. Об этом, а также об отстранении бразильского президента Дилмы Русеф от власти, он рассказал в эксклюзивном интервью RT.

16 мая Эдвард Сноуден объявил о начале публикации изданием Intercept новых файлов из скандального «архива Сноудена». Журналист Дэвид Миранда в эксклюзивном интервью RT рассказал, чего стоит ждать от новых разоблачений, представленных экс-сотрудником американских спецслужб.

«В этих файлах очень много сюрпризов. Там есть много файлов, которые мы пока что — в силу тех или иных причин — не использовали», — рассказал он.
(c)russian.rt.com/article/304278-devid-miranda-v-i...

Сразу видно - хытрый, сразу все не выложил, по кусочкам, дозированно, в нужный момент

@темы: Песни/музыка/видео

---

25.05.2016 в 05:33

Пишет  EricMackay:

@темы: Кросспост, Песни/музыка/видео, Кошки