Кошка Ночной Луны. Morgenmuffel
21.08.2013 в 05:51
Пишет Kordhard:Про А.И.Покрышкина
Весной этого года всё прогрессивное коммунистическое человечество отмечало юбилей: 100 лет со дня рождения величайшего советского аса, Трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина.
На днях отметили день ВВС, а ещё через несколько дней начнётся приуроченный к нему по традиции МАКС.
И тема Покрышкина по этим поводам то и дело всплывает на разных форумах и блогах, причём по модной нынче тенденции нередко в форме "развенчаний", "изобличений", "открытия всем глаз на правду", которые по сложившейся уже традиции совмещаются с минетом с причмокиванием "белокурым лыцарям Люфтвафли".
В этой заметке я не открою абсолютно ничего нового, а лишь проведу небольшой ликбез и напомню всем заинтересованным читателям, в чём разница между Покрышкиным и каким-нибудь Хартманом, и почему один - Трижды Герой, а второй - просто недобитый нацик с надроченной гашеткой.
Большая простыня, но с картинкамиНачну чуть-чуть издалека и немного сбоку.
Так уж устроен наш мозг, что абсолютно всё сложное и непонятное он инстинктивно пытается упростить и свести к какой-нибудь простенькой и примитивной формуле, применять которую можно было бы не думая.
Вот и с асами Второй Мировой получилась такая же история. По сути, для большинства единственным критерием их вклада в победу является количество лично застреленных самолётов противника. Это же так просто: кто больше сбил - тот и круче! Без учёта того, как сбил, в какой момент, в какой ситуации, с какими последствиями и т.д. И при таком подходе выясняется, что самые крутые советские асы сбили намного меньше, чем любой из нескольких десятков лидеров из вражеского стана.
Естественно, некоторые не могут удержаться от соблазна "пнуть проклятый совок", заостряя внимание на том, что дескать в совке заставляли фапать на лётчиков, которых в Великой Нацистской Германии Ведомой К Мировому Величию И Процветанию Великим Фюрером и за среднячков держали бы со скрипом.
Тут можно много рассуждать о том, что самые большие счета сбитых всегда бывают у асов той стороны, которая проигрывает войну, но дело даже не в этом. А дело-то на самом деле в том, что количество удачных нажатий на гашетку не может и не должно быть главным критерием.
Чтобы понять, в чём заключалось подлинное величие Покрышкина, и почему именно он стал на десятилетия истинным символом советских ВВС, надо немного понимать ту ситуацию, которая царила на фронтах Великой Отечественной к концу 1942 года. Как на земле, так и в небе.
Если очень кратко - нас жестоко пиздили уже второй год подряд. Не смотря на отчаянные попытки перехвата инициативы, не смотря на резервы и пополнения - все успехи Красной Армии сводились по сути к локальным операциям и контратакам на малую глубину. Причём в ответ на каждую ограниченно успешную операцию РККА - вермахт отвечал парой-тройкой глобальных окружений и разгромов мощнейших наших группировок.
Это сейчас мы имеем послезнание о неизбежноси победы. А тогда, не смотря на все усилия пропаганды, в воздухе витал отчётливый запах отчаяния и бессилия. И чем ближе к фронту - тем он становился сильнее.
Особенно остро это проявлялось в авиации, чему способствовал целый набор факторов.
Это и огромные потери в начале войны, и значительное техническое превосходство Люфтваффе, и намного лучшая подготовка немецких лётчиков, и наличие радиосвязи у немцев при её почти полном отсутствии у нас, и постоянный численный перевес немцев в воздухе благодаря их лучшей организации и командованию. (При том, что на земле у нас самолётов почти всегда было больше!)
На практике это выражалось в том, что любой бой с немецкими истребителями почти гарантировал нашим большие потери, когда за каждого сбитого фрица приходилось расплачиваться несколькими своими машинами и пилотами, а многие бои и вовсе заканчивались "в сухую" в пользу немцев. В результате у лётчиков начала проявляться такая разновидность "медвежьей болезни", которую в документах прямо называли "мессеробоязнь".
Конечно, были отдельные одарённые личности, обнаружившие в себе большой талант к воздушному бою, которые воевали намного лучше. Но таких можно было посчитать буквально по пальцам. В целом же немцы делали в каждом бою что хотели, а мы - лишь то, что они нам позволяли.
Вот некоторые отрывки, относящиеся к тому времени:
Сталинград, сентябрь 1942:
«В течение последних 6-7 дней наблюдали действия нашей истребительной авиации. На основании многочисленных фактов пришли к убеждению, что наша истребительная авиация работает очень плохо. Наши истребители даже в тех случаях, когда их в несколько раз больше, чем истребителей противника, в бой с последними не вступают. В тех случаях, когда наши истребители выполняют задачу прикрытия штурмовиков, они также в бой с истребителями противника не вступают и последние безнаказанно атакуют штурмовиков, сбивают их, а наши истребители летают в стороне, а часто и просто уходят на свои аэродромы. То, что мы докладываем, к сожалению, является не отдельными фактами.
Такое позорное поведение истребителей наши войска наблюдают ежедневно. Мы лично видели не менее 10 таких фактов. Ни одного случая хорошего поведения истребителей не наблюдали… наши истребители не ищут встречи с противником, уклоняются от боя и бросают на произвол своих штурмовтиков и бомбардировщиков.»
Штурмовая авиация Красной армии. Перов В.И. Растенин О.В. т.1. 2003.
Или вот:
Кавказ, сентябрь 1942:
«…7 сентября шестерка «мессеров» атаковала большую группу советских самолетов и сбила три Пе-2 366-го бап, три ЛаГГ-3 790-го иап и четыре ЛаГГ-3 926-го иап без потерь. (3+3+4=10) «В воздушной карусели ЛаГГи разных полков не опознавали друг друга и оторвались от бомбардировщиков», - отмечалось в приказе по 219 авиадивизии…»
«На следующий день, несмотря на прикрытие шестерки «Бостонов» 14 ЛаГГами и Яками, все бомбардировщики оказались сбиты четырьмя Bf109 из III/JG52.»
Д.Хазанов. Немецкие асы на Восточном фронте. ч.1 2004.
Очень типичная картина. 4 фашиста против 20 наших самолётов, из которых 14 - истребители. Немцы без потерь сшибают шесть наших бомберов и уходят без помех. И подобное происходит постоянно!
А главное - никто не знал, что с этим делать, как переломить ситуацию. В войска поступают новые самолёты - но они всё равно уступают немецким. Приходят пилоты с улучшенной подготовкой - но они всё равно значительно уступают немцам. Пытаются придумывать новую тактику - но она всё равно приводит к поражениям. Пытаются наказывать лётчиков за пассивность - они лишь чаще начинают гибнуть... И у многих начало складываться ощущение, что немцев невозможно победить. Можно сопротивляться, можно наносить им какие-то потери - но всё равно раз за разом итог один и тот же: разгром и отступление.
И вот в такой ситуации много ли стоят немецкие заявки на десятки наших сбитых? Имея преимущество, скорость, радиосвязь, слётанность, отработанную тактику - сбивать недоучек, хаотично и неумело мечущихся в немецких прицелах - это героизм? Нет, это "надроченная гашетка". Кто-то надрочился нажимать на гашетку в нужный момент чуть лучше других - и он сбил больше остальных.
Многие сегодня не понимают, что Покрышкин стал Трижды Героем не только и даже не столько за сбитые. Коих в наградных документах (которые по сути - не более чем агитка) обнаруживается меньше, чем принято сегодня считать, а в документах полка (а вот это уже бумага строгой отчётности) - так и вовсе меньше на добрую треть.
Но дело не в личных нажатиях на гашетку. Дело в другом.
Вот в этом бою как будто вся история противостояния ВВС и Люфтваффе в миниатюре. До прихода Покрышкина и после.
Кубань, апрель 1943:
"Ранним апрельским утром 1943 года над Новороссийском закипал воздушный бой. Фашистские бомбардировщики волна за волной накатывались со стороны Крыма и утюжили наши позиции... Небольшие разрозненные группы "яков" пытались перекрыть дорогу фашистской армаде. Все их попытки прорваться к бомбардировщикам довольно искусно пресекались плотным заслоном истребителей, заранее "подвешенных" для расчистки воздуха и обеспечения действий своей ударной авиации. Вот и снова выход "яков" на перехват "юнкерсов" прервали "мессера", имевшие явное количественное преимущество. Прямо над бухтой завязывался маневренный воздушный бой. Самолеты словно крутились в гигантских вертикальных колесах, заглушая надрывным ревом моторов грохот боя на земле. То тут, то там появлялись купола парашютов, наших и немецких. Последних, к сожалению, меньше. Превосходство - на стороне противника. Да и не только в количественном отношении сил было дело. Все же сказывалась невысокая тактическая и огневая выучка наших летчиков. Все попытки офицера наведения оказать помощь тем, кто вел бой у нас на глазах, были безуспешными. Его информация об обстановке, целеуказания, порой просто подсказки летчикам, которых подстерегала беда, тонули в гвалте каких-то выкриков, команд, ругательств, писке и треске, которыми был наполнен эфир... Таким предстал тот воздушный бой для нас с капитаном А. Показием - офицеров недавно созданного управления боевой подготовки истребительной авиации, только что отозванных с фронта из-под Ленинграда. Мы впервые самостоятельно выехали в действующие части ВВС. Выбор пал на 4-ю воздушную армию. Ее соединения, поддерживая войска Северо-Кавказского фронта, все еще вели ожесточенные бои, в то время как на других фронтах зимняя кампания завершилась.На первых порах мы знакомились с обстановкой, полками. Откровенно сказать, новой своей службой были недовольны, а управление называли между собой не иначе как "конторой".
Итак, первый налет фашистов, продолжавшийся уже около двух часов, подходил к концу, когда очередная шестерка "яков" все же пробилась сквозь заслон к эскадрилье "хейнкелей". "Мессера", расчищавшие воздух в этом районе, как говорят, дали зевка. После первой же атаки наших истребителей один из девятки фашистов, оставляя за собой дымный шлейф, пошел к земле. Однако окрыленные успехом "яки" не заметили опасности, грозившей им сверху, и получили удар сразу от двух четверок "мессершмиттов". ...Два наших подбиты. Казалось, назревала кульминация. С трагическим причем исходом для "яков". Тем более, к севшей на хвосты наших самолетов восьмерке немцев, похоже, подходила подмога - еще две пары.
Типичная картина, не правда ли? Но дальше происходит то, что и отличает "надроченную гашетку" от ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заслуженного воина.
И вот в момент, когда офицер наведения сообщил нашим летчикам о грозившей опасности и перешел на прием, наше внимание привлек пробившийся обрывок команды, поданной сердитой скороговоркой:
- Ведомый! Бей "худых"!..
Торопливый басок, правда, настолько был искажен шумами, что только почти двухлетний опыт работы в таких вот не отличавшихся высокой дисциплиной воздушных радиосетях, помог если не понять, то хотя бы расшифровать сказанное, тем более дикция говорившего была далеко не левитановской.
Просиявшее вдруг лицо офицера наведения еще более заинтриговало нас: казалось бы, чему радоваться? На нашу четверку "яков" сзади сваливаются еще две пары фашистов, а тот ухмыляется? А старший лейтенант как ни в чем не бывало, переждав немного, кратко и четко кому-то доложил:
- "Сотый"! Вас вижу!..
Посмотрев на наши озадаченные лица, офицер наведения показал рукой на маячившие сзади "мессеров" точки и выпалил:
- Покрышкин!
События развивались стремительно. Звено "аэрокобр" буквально падало на противника, но, к изумлению, не на "мессеров", а на "хейнкелей", что продолжали полет к цели.
Наводчик, боясь, что атакующие "кобры" подставятся "мессерам", тревожно закричал в микрофон:
- "Сотый", сзади "худые"!
И все тот же торопящийся, но теперь ворчливый голос:
- Вижу, не мешай!
Атака молниеносна. Покрышкин бьет по ведущему с близкой дистанции. "Хейнкель" разваливается на куски.
Вторая пара покрышкинского звена с ходу сбивает замыкающего. У фашистов паника: оставшиеся без командира "хейнкели" поспешно освобождаются от бомб. Раскрыв глаза, наблюдаем за боем. Одновременно успеваем следить и за схваткой "яков" с "мессерами". Видно, что наши истребители, потеряв двух своих товарищей, отчаянно отбиваясь, стремятся оторваться от противника и выйти из боя. Фашисты атакуют еще настырнее. Но перелом назревает. Одна из четверок "мессеров" оставляет "яки" и бросается за звеном Покрышкина. Но тут же сзади и сверху ее атакуют две пары "кобр" из второго эшелона покрышкинской группы. В итоге два фашистских пилота висят на парасолях, то есть под куполами своих парашютов.
Бой продолжается. "Яки" по-прежнему в обороне. Один из них подбит и тянет на восток, остальные в вираже прикрывают его. И опять, как минуту назад, на фашистов, чуящих в подбитом легкую добычу, со стороны солнца пикирует еще пара "кобр". И тут же один из фашистов вспыхивает.
- Сколько же их там еще у Покрышкина?
- Обычно в "этажерке" у Александра Ивановича три "полки", но иногда бывает и четвертая, - ответил офицер наведения.
После этих слов старшего лейтенанта я, будто очнувшись, припомнил разговор в Москве, в Главном управлении боевой подготовки фронтовой авиации. Полковник С. Миронов, напутствуя нашу группу перед отлетом на Кубань, просил присмотреться к действиям Покрышкина и выработанным им тактическим приемам. Упоминал он тогда и о какой-то "этажерке". Честно признаться, я тогда же позабыл о том разговоре - и о Покрышкине, и о его "этажерке". Меня ведь занимали совершенно другие, куда более прозаические мысли: как поскорее и под каким благовидным предлогом сбежать из "конторы" снова на фронт. Теперь же увиденное потрясло меня: результаты боя, простота и глубина его замысла, дерзость и мастерство исполнения, отвага летчиков. Так я заочно познакомился с Покрышкиным, увидел настоящего учителя. Сразу усвоил его "школу" подготовки воздушных бойцов, на всю жизнь запомнил "этажерку".
Понятно? Вот за что он стал Трижды Героем:
Н. И. Уманский, водитель командующего 4 ВА Вершинина рассказывал следующее:
«В 16-й гвардейский полк Вершинин приезжал довольно часто, один-два раза в неделю. Разговаривал и с другими летчиками, но Покрышкину здесь уделял не менее, скажу так, семидесяти процентов времени. Были случаи, привезу генерала в Поповическую, а Покрышкин в воздухе. Ждем. Только он прилетит, идет с докладом к Вершинину. Потом они долго беседовали, причем неофициально, даже видел я - как-то генерал вел Александра Ивановича слегка под ручку…
Неоднократно Вершинин вызывал Покрышкина в штаб, и он прилетал на своей "кобре". Должен сказать, что не все в штабе понимали, зачем командующему обсуждать, да еще так долго, вопросы тактики с комэском».
Еще:
"К 1943 году командующий ВВС А. А. Новиков, его штаб и командармы уже многое поняли. Командующий, который битву над Крымской с 29 апреля по 10 мая наблюдал сам с КП у главной радиостанции управления, энергично внедрял в ВВС новшества в тактике. 11 мая Новиков собрал в Пашковской командиров дивизий и корпусов 4-й воздушной армии, дал положительную оценку действиям авиации. По материалам совещания был издан специальный информационный сборник штаба ВВС. Командующий затронул и вопрос о летчиках-асах: "За совершенствование лучших летчиков, летчиков - мастеров воздушного боя должны немедленно взяться сами командиры соединений. Летчик-ас пока что рождается у нас сам, в боевой работе, его никто не готовит. Кто воспитал Покрышкина, братьев Глинка, Семенишина? Они сами выдвинулись! Кое-кому из них даже мешали, их не понимали, одергивали. Генерал Науменко мне рассказывал, что Покрышкина за его трудный, строптивый характер одно время кое-кто хотел даже из авиации отчислить. Хороши бы мы были, если бы потеряли такого орла!"
Потому что после этого разработанные и отработанные Покрышкиным тактические приёмы стали активно внедряться в практику подготовки лётчиков других полков. В воздушной войне начался КОРЕННОЙ ПЕРЕЛОМ! Появился человек, который знал способ как не отбиваться, а БИТЬ немцев, крошить их в пух и прах практически без собственных потерь. И который этот способ наглядно демонстрировал. Так ли важно, сколько раз он удачно пошевелил пальцем на гашетке ЛИЧНО, если благодаря ему ВСЯ авиация начала наращивать свои успехи на глазах, сбивая сотни и тысячи немецких самолётов?..
Победили бы мы в войне, если бы не Покрышкин? Да, безусловно. Сегодня мы можем быть в этом уверены. Но трудно представить себе, НАСКОЛЬКО дороже обошлась бы нам такая победа. Сколько раз немецкие бомбардировщики наносили бы точные удары вместо поспешного сброса бомб не доходя до цели, сколько раз немецкие асы увеличивали бы свои счета, вместо того, чтобы гореть в бурьяне, сколько молодых немецких пилотов стали бы опытными асами, вместо того, чтобы бесславно погибнуть в первых вылетах.
Вот этот громадный вклад в Победу и был справедливо оценён тремя геройскими звёздами и пожизненной славой величайшего воина страны.
Давайте посмотрим на это глазами немцев:
«Авиачасти, оснащенные истребителями Р-39 были серьезными противниками.
Имелись летчики, особенно в морских истребительных авиабригадах (действовавших на кубанском плацдарме) и в частях ПВО, которые не уступали пилотам Люфтваффе в агрессивности, храбрости и упорстве. В 1943г. На кубанском плацдарме русские истребители впервые применили специальный прием, названный "кубанская этажерка". Элитные гвардейские полки, оснащенные союзническими самолетами, действовали системно и устойчиво, подход к р-ну боя был хорошо организован и распределен в пространстве. Пилотов этих полков отличала скрытность маневра, они были хорошо эшелонированы по высоте, что позволяло контролировать воздушную ситуацию и сводить к минимуму опасность быть внезапно атакованными. Тактика их боевых действий базировалась на четком выполнении правила "атака-защита", после боя они быстро собирались в группу и уходили из р-на боя, придерживаясь того же построения, как и на подходе. Пилоты гвардейских полков в бою были настоящими экспертами, атаковали противника хорошо организованными боевыми порядками и активно чередовали атакующие действия с оборонительными. Майор Ралль подчеркивает, что в боях с немецкими пикирующими бомбардировщиками русские пилоты достигли определенного прогресса. Они все чаще перехватывали пикировщики на подходе к цели или на обратном пути.»
Швабедиссен. Анализ действий Советской авиации 1941-1945. 2001.
А вот результат встречи с покрышкинцами прославленного немецкого аса Гельмута Липферта, который в режиме "свободной охоты" настрелял по официальным данным аж 203 советских желторотика. Казалось бы - больше чем у Покрышкина. Но "свободная охота" хорошо работает против малоопытных пилотов. А когда речь заходит о сработанной группе, где КАЖДЫЙ пилот был мастером своего дела и частью единой боевой машины, а не только Покрышкин, который всех их обучил и натаскал - то "свободная охота" заканчивается доброй порцией сытных пиздюлей и бегством, роняя кал. Слово Липферту:
"...Из предосторожности я перед атакой еще раз огляделся вокруг и заметил две вражеские машины с красными носами, приближавшиеся к нам со стороны солнца. Быстро проинструктировав своего ведомого, чтобы он держался ближе, сам выжидал и действовал так, как будто не вижу нападавших. Когда русские вышли на дистанцию огня, мы резко бросили наши машины в крутой вираж. Две "Аэрокобры" пронеслись мимо, поскольку из-за своей большой скорости не могли последовать за нами. Однако они не отказались от продолжения. Эти два истребителя ушли вверх и снова спикировали на нас. Они беспрерывно атаковали, вынуждая нас постоянно снижаться. Вместо двух вражеских самолетов теперь уже было четыре. Мы выдерживали одну атаку за другой и не имели никакой возможности стрелять сами. В ведомого даже несколько раз попали. Тогда я резко передвинул рычаг дросселя вперед, перевернул самолет, до отказа потянул ручку управления на себя и с 1000 метров по спирали ушел почти до уровня земли. Выровнявшись, я над самой землей помчался на юго-запад. Я увидел в позиции на 7 часов самолет и с облегчением понял, что это "сто девятый" моего ведомого. Он твердо держался позади меня и даже следовал за мной в снижении по спирали. Я не собирался позволить русским поймать нас так легко второй раз, и потому мы быстро поднялись на 4500 метров. Но даже на этой высоте несколько "Аэрокобр" набросились на нас сверху и задали такую трепку, что я пришел в себя лишь по пути домой.
В ходе третьего вылета мы поднялись на 6000 метров; я никогда прежде не сталкивался с русскими самолетами на такой большой высоте. Но и в этот раз мы даже не смогли достичь линии фронта. Все, что я успел увидеть, — это были "Аэрокобры" выше нас. Они еще раз вынудили нас бежать. Теперь с меня действительно было достаточно, и после крутой полупетли я с ведомым отправился домой на максимальной скорости..."
Думаю, теперь всем должна стать окончательно понятна разница между стрелком-охотником, который просто попадал в цель чаще своих коллег и владел только тактикой "ударь-беги" (которая при встрече с Покрышкиным приобретала форму "огреби-беги"), и настоящим мастером, который из разрозненной кучи лётчиков с разным уровнем опыта и подготовки смог создать боевую машину невероятной силы, и главное - смог поставить это на поток, добившись этим радикального перелома во всей воздушной войне.
URL записиВесной этого года всё прогрессивное коммунистическое человечество отмечало юбилей: 100 лет со дня рождения величайшего советского аса, Трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина.
На днях отметили день ВВС, а ещё через несколько дней начнётся приуроченный к нему по традиции МАКС.
И тема Покрышкина по этим поводам то и дело всплывает на разных форумах и блогах, причём по модной нынче тенденции нередко в форме "развенчаний", "изобличений", "открытия всем глаз на правду", которые по сложившейся уже традиции совмещаются с минетом с причмокиванием "белокурым лыцарям Люфтвафли".
В этой заметке я не открою абсолютно ничего нового, а лишь проведу небольшой ликбез и напомню всем заинтересованным читателям, в чём разница между Покрышкиным и каким-нибудь Хартманом, и почему один - Трижды Герой, а второй - просто недобитый нацик с надроченной гашеткой.
Большая простыня, но с картинкамиНачну чуть-чуть издалека и немного сбоку.
Так уж устроен наш мозг, что абсолютно всё сложное и непонятное он инстинктивно пытается упростить и свести к какой-нибудь простенькой и примитивной формуле, применять которую можно было бы не думая.
Вот и с асами Второй Мировой получилась такая же история. По сути, для большинства единственным критерием их вклада в победу является количество лично застреленных самолётов противника. Это же так просто: кто больше сбил - тот и круче! Без учёта того, как сбил, в какой момент, в какой ситуации, с какими последствиями и т.д. И при таком подходе выясняется, что самые крутые советские асы сбили намного меньше, чем любой из нескольких десятков лидеров из вражеского стана.
Естественно, некоторые не могут удержаться от соблазна "пнуть проклятый совок", заостряя внимание на том, что дескать в совке заставляли фапать на лётчиков, которых в Великой Нацистской Германии Ведомой К Мировому Величию И Процветанию Великим Фюрером и за среднячков держали бы со скрипом.
Тут можно много рассуждать о том, что самые большие счета сбитых всегда бывают у асов той стороны, которая проигрывает войну, но дело даже не в этом. А дело-то на самом деле в том, что количество удачных нажатий на гашетку не может и не должно быть главным критерием.
Чтобы понять, в чём заключалось подлинное величие Покрышкина, и почему именно он стал на десятилетия истинным символом советских ВВС, надо немного понимать ту ситуацию, которая царила на фронтах Великой Отечественной к концу 1942 года. Как на земле, так и в небе.
Если очень кратко - нас жестоко пиздили уже второй год подряд. Не смотря на отчаянные попытки перехвата инициативы, не смотря на резервы и пополнения - все успехи Красной Армии сводились по сути к локальным операциям и контратакам на малую глубину. Причём в ответ на каждую ограниченно успешную операцию РККА - вермахт отвечал парой-тройкой глобальных окружений и разгромов мощнейших наших группировок.
Это сейчас мы имеем послезнание о неизбежноси победы. А тогда, не смотря на все усилия пропаганды, в воздухе витал отчётливый запах отчаяния и бессилия. И чем ближе к фронту - тем он становился сильнее.
Особенно остро это проявлялось в авиации, чему способствовал целый набор факторов.
Это и огромные потери в начале войны, и значительное техническое превосходство Люфтваффе, и намного лучшая подготовка немецких лётчиков, и наличие радиосвязи у немцев при её почти полном отсутствии у нас, и постоянный численный перевес немцев в воздухе благодаря их лучшей организации и командованию. (При том, что на земле у нас самолётов почти всегда было больше!)
На практике это выражалось в том, что любой бой с немецкими истребителями почти гарантировал нашим большие потери, когда за каждого сбитого фрица приходилось расплачиваться несколькими своими машинами и пилотами, а многие бои и вовсе заканчивались "в сухую" в пользу немцев. В результате у лётчиков начала проявляться такая разновидность "медвежьей болезни", которую в документах прямо называли "мессеробоязнь".
Конечно, были отдельные одарённые личности, обнаружившие в себе большой талант к воздушному бою, которые воевали намного лучше. Но таких можно было посчитать буквально по пальцам. В целом же немцы делали в каждом бою что хотели, а мы - лишь то, что они нам позволяли.
Вот некоторые отрывки, относящиеся к тому времени:
Сталинград, сентябрь 1942:
«В течение последних 6-7 дней наблюдали действия нашей истребительной авиации. На основании многочисленных фактов пришли к убеждению, что наша истребительная авиация работает очень плохо. Наши истребители даже в тех случаях, когда их в несколько раз больше, чем истребителей противника, в бой с последними не вступают. В тех случаях, когда наши истребители выполняют задачу прикрытия штурмовиков, они также в бой с истребителями противника не вступают и последние безнаказанно атакуют штурмовиков, сбивают их, а наши истребители летают в стороне, а часто и просто уходят на свои аэродромы. То, что мы докладываем, к сожалению, является не отдельными фактами.
Такое позорное поведение истребителей наши войска наблюдают ежедневно. Мы лично видели не менее 10 таких фактов. Ни одного случая хорошего поведения истребителей не наблюдали… наши истребители не ищут встречи с противником, уклоняются от боя и бросают на произвол своих штурмовтиков и бомбардировщиков.»
Штурмовая авиация Красной армии. Перов В.И. Растенин О.В. т.1. 2003.
Или вот:
Кавказ, сентябрь 1942:
«…7 сентября шестерка «мессеров» атаковала большую группу советских самолетов и сбила три Пе-2 366-го бап, три ЛаГГ-3 790-го иап и четыре ЛаГГ-3 926-го иап без потерь. (3+3+4=10) «В воздушной карусели ЛаГГи разных полков не опознавали друг друга и оторвались от бомбардировщиков», - отмечалось в приказе по 219 авиадивизии…»
«На следующий день, несмотря на прикрытие шестерки «Бостонов» 14 ЛаГГами и Яками, все бомбардировщики оказались сбиты четырьмя Bf109 из III/JG52.»
Д.Хазанов. Немецкие асы на Восточном фронте. ч.1 2004.
Очень типичная картина. 4 фашиста против 20 наших самолётов, из которых 14 - истребители. Немцы без потерь сшибают шесть наших бомберов и уходят без помех. И подобное происходит постоянно!
А главное - никто не знал, что с этим делать, как переломить ситуацию. В войска поступают новые самолёты - но они всё равно уступают немецким. Приходят пилоты с улучшенной подготовкой - но они всё равно значительно уступают немцам. Пытаются придумывать новую тактику - но она всё равно приводит к поражениям. Пытаются наказывать лётчиков за пассивность - они лишь чаще начинают гибнуть... И у многих начало складываться ощущение, что немцев невозможно победить. Можно сопротивляться, можно наносить им какие-то потери - но всё равно раз за разом итог один и тот же: разгром и отступление.
И вот в такой ситуации много ли стоят немецкие заявки на десятки наших сбитых? Имея преимущество, скорость, радиосвязь, слётанность, отработанную тактику - сбивать недоучек, хаотично и неумело мечущихся в немецких прицелах - это героизм? Нет, это "надроченная гашетка". Кто-то надрочился нажимать на гашетку в нужный момент чуть лучше других - и он сбил больше остальных.
Многие сегодня не понимают, что Покрышкин стал Трижды Героем не только и даже не столько за сбитые. Коих в наградных документах (которые по сути - не более чем агитка) обнаруживается меньше, чем принято сегодня считать, а в документах полка (а вот это уже бумага строгой отчётности) - так и вовсе меньше на добрую треть.
Но дело не в личных нажатиях на гашетку. Дело в другом.
Вот в этом бою как будто вся история противостояния ВВС и Люфтваффе в миниатюре. До прихода Покрышкина и после.
Кубань, апрель 1943:
"Ранним апрельским утром 1943 года над Новороссийском закипал воздушный бой. Фашистские бомбардировщики волна за волной накатывались со стороны Крыма и утюжили наши позиции... Небольшие разрозненные группы "яков" пытались перекрыть дорогу фашистской армаде. Все их попытки прорваться к бомбардировщикам довольно искусно пресекались плотным заслоном истребителей, заранее "подвешенных" для расчистки воздуха и обеспечения действий своей ударной авиации. Вот и снова выход "яков" на перехват "юнкерсов" прервали "мессера", имевшие явное количественное преимущество. Прямо над бухтой завязывался маневренный воздушный бой. Самолеты словно крутились в гигантских вертикальных колесах, заглушая надрывным ревом моторов грохот боя на земле. То тут, то там появлялись купола парашютов, наших и немецких. Последних, к сожалению, меньше. Превосходство - на стороне противника. Да и не только в количественном отношении сил было дело. Все же сказывалась невысокая тактическая и огневая выучка наших летчиков. Все попытки офицера наведения оказать помощь тем, кто вел бой у нас на глазах, были безуспешными. Его информация об обстановке, целеуказания, порой просто подсказки летчикам, которых подстерегала беда, тонули в гвалте каких-то выкриков, команд, ругательств, писке и треске, которыми был наполнен эфир... Таким предстал тот воздушный бой для нас с капитаном А. Показием - офицеров недавно созданного управления боевой подготовки истребительной авиации, только что отозванных с фронта из-под Ленинграда. Мы впервые самостоятельно выехали в действующие части ВВС. Выбор пал на 4-ю воздушную армию. Ее соединения, поддерживая войска Северо-Кавказского фронта, все еще вели ожесточенные бои, в то время как на других фронтах зимняя кампания завершилась.На первых порах мы знакомились с обстановкой, полками. Откровенно сказать, новой своей службой были недовольны, а управление называли между собой не иначе как "конторой".
Итак, первый налет фашистов, продолжавшийся уже около двух часов, подходил к концу, когда очередная шестерка "яков" все же пробилась сквозь заслон к эскадрилье "хейнкелей". "Мессера", расчищавшие воздух в этом районе, как говорят, дали зевка. После первой же атаки наших истребителей один из девятки фашистов, оставляя за собой дымный шлейф, пошел к земле. Однако окрыленные успехом "яки" не заметили опасности, грозившей им сверху, и получили удар сразу от двух четверок "мессершмиттов". ...Два наших подбиты. Казалось, назревала кульминация. С трагическим причем исходом для "яков". Тем более, к севшей на хвосты наших самолетов восьмерке немцев, похоже, подходила подмога - еще две пары.
Типичная картина, не правда ли? Но дальше происходит то, что и отличает "надроченную гашетку" от ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заслуженного воина.
И вот в момент, когда офицер наведения сообщил нашим летчикам о грозившей опасности и перешел на прием, наше внимание привлек пробившийся обрывок команды, поданной сердитой скороговоркой:
- Ведомый! Бей "худых"!..
Торопливый басок, правда, настолько был искажен шумами, что только почти двухлетний опыт работы в таких вот не отличавшихся высокой дисциплиной воздушных радиосетях, помог если не понять, то хотя бы расшифровать сказанное, тем более дикция говорившего была далеко не левитановской.
Просиявшее вдруг лицо офицера наведения еще более заинтриговало нас: казалось бы, чему радоваться? На нашу четверку "яков" сзади сваливаются еще две пары фашистов, а тот ухмыляется? А старший лейтенант как ни в чем не бывало, переждав немного, кратко и четко кому-то доложил:
- "Сотый"! Вас вижу!..
Посмотрев на наши озадаченные лица, офицер наведения показал рукой на маячившие сзади "мессеров" точки и выпалил:
- Покрышкин!
События развивались стремительно. Звено "аэрокобр" буквально падало на противника, но, к изумлению, не на "мессеров", а на "хейнкелей", что продолжали полет к цели.
Наводчик, боясь, что атакующие "кобры" подставятся "мессерам", тревожно закричал в микрофон:
- "Сотый", сзади "худые"!
И все тот же торопящийся, но теперь ворчливый голос:
- Вижу, не мешай!
Атака молниеносна. Покрышкин бьет по ведущему с близкой дистанции. "Хейнкель" разваливается на куски.
Вторая пара покрышкинского звена с ходу сбивает замыкающего. У фашистов паника: оставшиеся без командира "хейнкели" поспешно освобождаются от бомб. Раскрыв глаза, наблюдаем за боем. Одновременно успеваем следить и за схваткой "яков" с "мессерами". Видно, что наши истребители, потеряв двух своих товарищей, отчаянно отбиваясь, стремятся оторваться от противника и выйти из боя. Фашисты атакуют еще настырнее. Но перелом назревает. Одна из четверок "мессеров" оставляет "яки" и бросается за звеном Покрышкина. Но тут же сзади и сверху ее атакуют две пары "кобр" из второго эшелона покрышкинской группы. В итоге два фашистских пилота висят на парасолях, то есть под куполами своих парашютов.
Бой продолжается. "Яки" по-прежнему в обороне. Один из них подбит и тянет на восток, остальные в вираже прикрывают его. И опять, как минуту назад, на фашистов, чуящих в подбитом легкую добычу, со стороны солнца пикирует еще пара "кобр". И тут же один из фашистов вспыхивает.
- Сколько же их там еще у Покрышкина?
- Обычно в "этажерке" у Александра Ивановича три "полки", но иногда бывает и четвертая, - ответил офицер наведения.
После этих слов старшего лейтенанта я, будто очнувшись, припомнил разговор в Москве, в Главном управлении боевой подготовки фронтовой авиации. Полковник С. Миронов, напутствуя нашу группу перед отлетом на Кубань, просил присмотреться к действиям Покрышкина и выработанным им тактическим приемам. Упоминал он тогда и о какой-то "этажерке". Честно признаться, я тогда же позабыл о том разговоре - и о Покрышкине, и о его "этажерке". Меня ведь занимали совершенно другие, куда более прозаические мысли: как поскорее и под каким благовидным предлогом сбежать из "конторы" снова на фронт. Теперь же увиденное потрясло меня: результаты боя, простота и глубина его замысла, дерзость и мастерство исполнения, отвага летчиков. Так я заочно познакомился с Покрышкиным, увидел настоящего учителя. Сразу усвоил его "школу" подготовки воздушных бойцов, на всю жизнь запомнил "этажерку".
Понятно? Вот за что он стал Трижды Героем:
Н. И. Уманский, водитель командующего 4 ВА Вершинина рассказывал следующее:
«В 16-й гвардейский полк Вершинин приезжал довольно часто, один-два раза в неделю. Разговаривал и с другими летчиками, но Покрышкину здесь уделял не менее, скажу так, семидесяти процентов времени. Были случаи, привезу генерала в Поповическую, а Покрышкин в воздухе. Ждем. Только он прилетит, идет с докладом к Вершинину. Потом они долго беседовали, причем неофициально, даже видел я - как-то генерал вел Александра Ивановича слегка под ручку…
Неоднократно Вершинин вызывал Покрышкина в штаб, и он прилетал на своей "кобре". Должен сказать, что не все в штабе понимали, зачем командующему обсуждать, да еще так долго, вопросы тактики с комэском».
Еще:
"К 1943 году командующий ВВС А. А. Новиков, его штаб и командармы уже многое поняли. Командующий, который битву над Крымской с 29 апреля по 10 мая наблюдал сам с КП у главной радиостанции управления, энергично внедрял в ВВС новшества в тактике. 11 мая Новиков собрал в Пашковской командиров дивизий и корпусов 4-й воздушной армии, дал положительную оценку действиям авиации. По материалам совещания был издан специальный информационный сборник штаба ВВС. Командующий затронул и вопрос о летчиках-асах: "За совершенствование лучших летчиков, летчиков - мастеров воздушного боя должны немедленно взяться сами командиры соединений. Летчик-ас пока что рождается у нас сам, в боевой работе, его никто не готовит. Кто воспитал Покрышкина, братьев Глинка, Семенишина? Они сами выдвинулись! Кое-кому из них даже мешали, их не понимали, одергивали. Генерал Науменко мне рассказывал, что Покрышкина за его трудный, строптивый характер одно время кое-кто хотел даже из авиации отчислить. Хороши бы мы были, если бы потеряли такого орла!"
Потому что после этого разработанные и отработанные Покрышкиным тактические приёмы стали активно внедряться в практику подготовки лётчиков других полков. В воздушной войне начался КОРЕННОЙ ПЕРЕЛОМ! Появился человек, который знал способ как не отбиваться, а БИТЬ немцев, крошить их в пух и прах практически без собственных потерь. И который этот способ наглядно демонстрировал. Так ли важно, сколько раз он удачно пошевелил пальцем на гашетке ЛИЧНО, если благодаря ему ВСЯ авиация начала наращивать свои успехи на глазах, сбивая сотни и тысячи немецких самолётов?..
Победили бы мы в войне, если бы не Покрышкин? Да, безусловно. Сегодня мы можем быть в этом уверены. Но трудно представить себе, НАСКОЛЬКО дороже обошлась бы нам такая победа. Сколько раз немецкие бомбардировщики наносили бы точные удары вместо поспешного сброса бомб не доходя до цели, сколько раз немецкие асы увеличивали бы свои счета, вместо того, чтобы гореть в бурьяне, сколько молодых немецких пилотов стали бы опытными асами, вместо того, чтобы бесславно погибнуть в первых вылетах.
Вот этот громадный вклад в Победу и был справедливо оценён тремя геройскими звёздами и пожизненной славой величайшего воина страны.
Давайте посмотрим на это глазами немцев:
«Авиачасти, оснащенные истребителями Р-39 были серьезными противниками.
Имелись летчики, особенно в морских истребительных авиабригадах (действовавших на кубанском плацдарме) и в частях ПВО, которые не уступали пилотам Люфтваффе в агрессивности, храбрости и упорстве. В 1943г. На кубанском плацдарме русские истребители впервые применили специальный прием, названный "кубанская этажерка". Элитные гвардейские полки, оснащенные союзническими самолетами, действовали системно и устойчиво, подход к р-ну боя был хорошо организован и распределен в пространстве. Пилотов этих полков отличала скрытность маневра, они были хорошо эшелонированы по высоте, что позволяло контролировать воздушную ситуацию и сводить к минимуму опасность быть внезапно атакованными. Тактика их боевых действий базировалась на четком выполнении правила "атака-защита", после боя они быстро собирались в группу и уходили из р-на боя, придерживаясь того же построения, как и на подходе. Пилоты гвардейских полков в бою были настоящими экспертами, атаковали противника хорошо организованными боевыми порядками и активно чередовали атакующие действия с оборонительными. Майор Ралль подчеркивает, что в боях с немецкими пикирующими бомбардировщиками русские пилоты достигли определенного прогресса. Они все чаще перехватывали пикировщики на подходе к цели или на обратном пути.»
Швабедиссен. Анализ действий Советской авиации 1941-1945. 2001.
А вот результат встречи с покрышкинцами прославленного немецкого аса Гельмута Липферта, который в режиме "свободной охоты" настрелял по официальным данным аж 203 советских желторотика. Казалось бы - больше чем у Покрышкина. Но "свободная охота" хорошо работает против малоопытных пилотов. А когда речь заходит о сработанной группе, где КАЖДЫЙ пилот был мастером своего дела и частью единой боевой машины, а не только Покрышкин, который всех их обучил и натаскал - то "свободная охота" заканчивается доброй порцией сытных пиздюлей и бегством, роняя кал. Слово Липферту:
"...Из предосторожности я перед атакой еще раз огляделся вокруг и заметил две вражеские машины с красными носами, приближавшиеся к нам со стороны солнца. Быстро проинструктировав своего ведомого, чтобы он держался ближе, сам выжидал и действовал так, как будто не вижу нападавших. Когда русские вышли на дистанцию огня, мы резко бросили наши машины в крутой вираж. Две "Аэрокобры" пронеслись мимо, поскольку из-за своей большой скорости не могли последовать за нами. Однако они не отказались от продолжения. Эти два истребителя ушли вверх и снова спикировали на нас. Они беспрерывно атаковали, вынуждая нас постоянно снижаться. Вместо двух вражеских самолетов теперь уже было четыре. Мы выдерживали одну атаку за другой и не имели никакой возможности стрелять сами. В ведомого даже несколько раз попали. Тогда я резко передвинул рычаг дросселя вперед, перевернул самолет, до отказа потянул ручку управления на себя и с 1000 метров по спирали ушел почти до уровня земли. Выровнявшись, я над самой землей помчался на юго-запад. Я увидел в позиции на 7 часов самолет и с облегчением понял, что это "сто девятый" моего ведомого. Он твердо держался позади меня и даже следовал за мной в снижении по спирали. Я не собирался позволить русским поймать нас так легко второй раз, и потому мы быстро поднялись на 4500 метров. Но даже на этой высоте несколько "Аэрокобр" набросились на нас сверху и задали такую трепку, что я пришел в себя лишь по пути домой.
В ходе третьего вылета мы поднялись на 6000 метров; я никогда прежде не сталкивался с русскими самолетами на такой большой высоте. Но и в этот раз мы даже не смогли достичь линии фронта. Все, что я успел увидеть, — это были "Аэрокобры" выше нас. Они еще раз вынудили нас бежать. Теперь с меня действительно было достаточно, и после крутой полупетли я с ведомым отправился домой на максимальной скорости..."
Думаю, теперь всем должна стать окончательно понятна разница между стрелком-охотником, который просто попадал в цель чаще своих коллег и владел только тактикой "ударь-беги" (которая при встрече с Покрышкиным приобретала форму "огреби-беги"), и настоящим мастером, который из разрозненной кучи лётчиков с разным уровнем опыта и подготовки смог создать боевую машину невероятной силы, и главное - смог поставить это на поток, добившись этим радикального перелома во всей воздушной войне.